— Слышала что-то, — неуверенно подтвердила я.

— Так это они у нас позаимствовали. Не особо разбираясь, правда. Придумали для себя простое объяснение тому, с чего бы кто-то таскал с собой мешочек с землей, придали ему мистический смысл и решили пользовать в своей культуре. Но та земля, что мы используем, она настоящую силу имеет, да и собирают ее не около своего жилища. Только горсть земли с могилы предка, взятая ночью, имеет реальную силу.

— Прямо-таки и в полночь, — фыркнула я насмешливо.

— Представь себе, — Илья улыбался, это было отчетливо слышно по голосу, — кладбищенская земля особая, сила в ней лишь в ночи пробуждается.

— Но метро — это же не кладбище…

— Так ли это? — хмыкнули на том конце, — да и защищена ты будешь не одной горстью. Сквозь такую защиту ни одна магия не прорвется, а то, что гонится за твоей знакомой — магия в чистом виде. Вырвавшаяся из заточения и голодная.

— Звучит не очень обнадеживающе.

— Тебе нечего бояться, если они не попробуют тебя на вкус, ты не исчезнешь. Укройся и звони городовому. Один раз уже удалось их сковать, должно получиться и сейчас.

— Кого их? — спросила я, остановившись на перекрестке. Для пешеходов горел красный свет, а я была законопослушной, на свою беду.

— Проклятые, — просто ответил Илья, и связь оборвалась.

Зловещий звон цепей сообщил, что это не Илья отключился, и все намного хуже.

— Леся…

— Слышала, — подтвердила я, оглядываясь. На светофоре вместе с нами стояло человек двенадцать, но только мы с Оксаной заметили, как сгущаются над нами тучи. Подул холодный ветер, пробираясь под тонкую футболку.

— Пойдем, пожалуйста, — взмолилась Оксана, когда звон повторился. Он был ближе. Более густой, зловещий, сулящий если и не вечные страдания, то несколько мучительных секунд точно.

— Пойдем, — решила я, вывалившись на дорогу, прямо под колеса машины. Водитель успел затормозить, но с чувством обложил нас матом, не забывая подкреплять свои слова яростным бибиканьем. Я не обратила на это никакого внимания, слишком близко была угроза, а светофор обещал держать нас красным светом еще долгие двадцать пять секунд. За это время Оксану бы сто раз съели прямо на глазах у этой равнодушной, ничего не замечающей толпы.

Глава 9. Забытые

Двадцать минут изматывающего ожидания, подозрительные взгляды, нервная Оксана, вслушивающаяся в привычный гул метрополитена, боящаяся не услышать звон цепей в этом шуме, грызущая изнутри предательская мыслишка, что я тоже могу не услышать, и придет нам бесславный конец…

Я выдержала все и была вознаграждена недовольным голосом дорогого начальства.

— Слушаю.

— Поздравляю, Влад, ты был близок к тому, чтобы лишиться самого незаменимого сотрудника, — вместо приветствия выпалила я.

На том конце напряглись:

— Кого?

— Меня, разумеется.

— Что случилось? — спросил Влад, и по голосу его было слышно, что словам моим он не поверил.

Но я не расстроилась, я знала, чем можно в клочья разнести его привычное спокойствие, спасибо Илье за это.

— Скажи, а что ты знаешь о проклятых, стирающих людей вместе с памятью о них?

Я оказалась права, городового проняло. Да настолько, что нас, с не до конца поверившей в спасение Оксаной, из метро он забирал лично.

Чтобы через четверть часа, сидя в своем кабинете, слушать сбивчивый рассказ Оксаны, который меня саму совсем недавно так впечатлил.

Влад выглядел спокойным, даже равнодушным, отчего мне все больше казалось, что тревога в его голосе, когда он спрашивал, где мы находимся, и знаю ли я, как далеко опасность, мне просто почудилась.

Когда Оксана замолчала, невольно всхлипнув и уткнувшись носом в чашку с кофе, который эмоциональная и щедрая на проклятия секретарша городового и правда варила просто мастерски. Я спросила:

— Ты же знаешь, как решить эту проблему?

— Есть несколько мыслей на этот счет, — неохотно ответил Влад. Ему было неприятно это признавать, но проблема Оксаны была достаточно серьезной, чтобы обеспокоить даже его, — но я не уверен, что на проклятых подействуют запреты, рассчитанные на нечисть первой ступени.

— Они прямо проклятые? Так и зовутся?

— С тех пор, как были отвергнуты своим родом, — кивнул Влад, — никто уже не знает, кем они были прежде, и ради чего нарушили все законы, выпивая не только человеческие жизни, но и память о них. Подозреваю, они и сами забыли.

— Звучит не обнадеживающе, — заметила я, переглянувшись с Оксаной, — делать-то что будем?

Влад пожал плечами:

— Она останется со мной, ты вернешься домой. Полагаю, Глеб захочет с тобой серьезно поговорить.

— Это о чем?

— О том, что нужно делиться своими предчувствиями с более опытными коллегами.

Возвращаться домой мне как-то совсем расхотелось, но городового это мало волновало. Позвонив Глебу, он убедился, что тот готов меня забрать, и вытолкал из своего кабинета, велев ждать оборотня на улице.

Оксана не хотела с ним оставаться, и я ее очень хорошо понимала, но сделать ничего не могла.

Смущенно разведя руками, я неловко попыталась ее утешить:

— Зато ты в безопасности.

Ответить на это она ничего не решилась, но я прекрасно видела по ее глазам, что она очень сомневается. Все же это со мной она спасалась от звона цепей и со мной пряталась в метро. Со мной ей было спокойнее. Но с Владом ей было безопаснее, и хотелось верить, что скоро она это поймет…

Глеб подъехал минут через десять. Взъерошенный, возмущенный, жаждавший расправы, но мужественно сдерживающий раздражение.

— Ты почему мне ничего не сказала? — глухо спросил он, стоило мне только забраться в машину, устроившись на сиденье рядом с ним.

— О чем?

— О том, почему на самом деле ты часами бродила по городу.

— Это всего ли случайное стечение обстоятельств.

— В нашей жизни не бывает случайностей! — рявкнул он. Но меня этим ему напугать было не суждено, я его волку пузо вычесывала, мне ли бояться?

— Совпадение. — стояла на своем я. Мне, как все еще слишком человеку, было как-то стремно вслух признаваться в том, что на улицу меня гнали смутные предчувствия. Даже вредному мужику, периодически превращающемуся в собаку. Даже для этого безумного мира то, что я чувствовала, казалось странным.

— Леся…

— А что Леся? Вы от меня тоже что-то скрываете, но я же не возмущаюсь, хотя это может быть связано со мной.

Глеб тяжело вздохнул, но промолчал и только после этого завел мотор.

Заговорил он спустя пару минут, когда успокоился:

— Ты понимаешь, что могла погибнуть? Тебя бы выпили вместе с девчонкой, а назавтра мы бы и не вспомнили ни о какой Ланской Алесе Викторовне. Вернее, Влад бы, наверное, еще какое-то время помнил. Может, сутки или чуть больше…

— Ты за меня испугался, что ли? — я, конечно, не сомневалась, что он обо мне беспокоится, но все равно было приятно получить лишнее тому подтверждение.

— Мы все испугались. Как ни странно, Влад тоже. После твоего звонка он высадил Богдана и поехал за тобой. Конечно, преследовать уже было некого, след пропал, но он даже не попытался. Оставил нас.

Глеб злился, но будто бы злился не столько на меня, сколько на Влада, посчитавшего, что уезжая за мной, сразу все рассказать оборотню не было никакой необходимости. С одной стороны, это, конечно, было так — Глеб этим проклятым не противник, и он это понимал, но статус моего защитника не позволял ему с этим смириться.

— Ну все же хорошо закончилось.

Глеб был со мной не согласен, но спорить не стал, вместо этого спросил:

— Лесь, помнишь день, когда ты с Аней нянчилась?

— Помню.

— А ночь?

— Тоже.

— И помнишь, каким Влад вернулся?

— Ты к чему клонишь? Сразу говори, — нахмурилась я. Мне было почти физически невыносимо чувствовать, что меня подводят к чему-то крайне неприятному, но поучительному.

— Той ночью одна ведьма повредилась рассудком. Темная. Захватила три верхних этажа в новой девятиэтажке. Знаешь, которые на севере пару лет назад начали возводить, — я нетерпеливо кивнула, но Глеб этого даже не заметил, он смотрел на дорогу, рулил очень осторожно и в тоже время будто не видел ничего перед собой, — двенадцать квартир, тридцать пять человек. Щит, которым она от всех отгородилась, был сплетен из их жизненной силы, проломить его было никак нельзя. Грубая атака в подобном случае — не лучший помощник. Вызвали городового, чтобы он распутал щиты, не повредив людям. Он приехал, работал почти пять часов, и знаешь, чего требовала все это время ведьма?